О поездке к Лене в Бакулевский центр (Евгений Комаров)

От собственной беспомощности иногда становится страшно. И чувствуешь себя вольным волком, которому, в попытке поймать, накинули стальную петлю на шею. И рвешься во все стороны. Но петля не слетает, а лишь затягивается.

Легочная гипертензия...

Несколько дней назад позвонила молодая женщина, которая попросила помочь 21-летней девушке, Сухоруковой Лене, с первичной легочной гипертензией, вызванной врожденным пороком сердца. Собственно говоря, речь в первую очередь шла о помощи в поиске клиники, которая выполнила бы Лене трансплантацию легких. Начали общаться. Все снова повторяется. И не в первый раз на столе лежит обращение в фонд, выписки, фотографии. В голове только одна мысль: как найти клинику, если в твоей родной стране трансплантаций легких так и нет, а заграница… А заграница с трудом справляется со своими гражданами. И вот уже на протяжении полутора лет на все твои письма отвечает одно: «Спасибо за внимание к нашему центру. К сожалению, мы не можем вам помочь. Доноров не хватает даже на граждан нашей страны». Но, что делать? Ты не можешь ответить просящим глазам «Нет». Говоришь : «Будем бороться». А это значит, что вам вместе надо решить три задачи: 1. Найти клинику, которая, наконец скажет «Да» 2. Собрать средства на оплату счета. А это ни много ни мало от 6,5 до 17 млн рублей за операцию, в зависимости от страны. При этом основные претенденты на пересадку легких «взрослые» девушки и женщины от 18 до 35 лет. И как собрать эту сумму, если помогают в основном только детям???

По разным делам лечу в понедельник в Москву. И решаю навестить Лену. Думаю, зайду, посидим, поговорим, обсудим нашу стратегию и поеду на следующую встречу. Хотя, сколько бы не приходил в больницу к пациентам с легочной гипертензией, это всегда не просто встреча. Это всегда что-то очень раздирающее. Что-то, после чего долго приходишь в себя.

Но, сначала встречаюсь в Бакулевке с лечащим врачом Лены. Говорим 10 минут, внизу, в холле клиники. Сергею Валерьевичу нужно бежать на операцию. В его словах грусть и надежда на чудо. Что Лена будет жить. Что найдется клиника и соберутся необходимые миллионы. Мы говорим, и я отмечаю, что это не просто врач. Это человек, который говорит с такими переживаниями в голосе, как будто речь идет о его дочери. А ведь Лена и вправду годится ему в дочки.

Поднимаюсь на этаж. Лена сидит на кровати. Синие губы. Хватание воздуха ртом. Словно рыба, вытащенная на берег. Я сажусь напротив и мы долго говорим. И я не могу уйти, хотя иногда смотрю на часы и вижу, как опаздываю на следующую встречу.

Лена рассказывает историю своей жизни. Как в 6 лет ей поставили порок сердца. Как, из родной Орловкой области направили в Бакулева. Там поставили на учет. Врач, наблюдавший Лену, не придавала значения прогрессированию болезни. Ни много ни мало 12 лет. Потом рецидив. Еще и еще. Снова Бакулевка, клиническая смерть в 17 минут. Врачи думали, что это конец. Оставив все усилия вновь заставить сердце работать, они пошли к Лениной Маме. Сказать. На пороге услышали писк монитора с биением сердца. Врач не верил своим глазам.

Лена лежит на отделении последние 1,5 года. Трудно поверить, но думая, что для одного человека и так много бед, тем больнее слышать о том, что течение болезни осложняет пробитая во время клинической смерти трахея и порванный тромб из-за которого кровь постоянно поступает в легкие. И с этим ничего нельзя сделать.
Несколько раз за это время выходила на улицу. Предстоящие Новогодний праздники будут вторые подряд в стенах больницы.